Критика патриотизма и демонизация Муравьева: анализ позиции Герцена
Критика патриотизма и демонизация Муравьева: анализ позиции Герцена
«Читая эти православные варварства, так и желал бы, чтобы эта чудовищная империя раздробилась на части»⚡️Читаю прекрасную книгу В.В. Блохина о Герцене и думаю: а ведь именем этого человека у нас названо множество библиотек, более того, Государственный педагогический университет в Петербурге! А ведь это ровно то же, что, например, назвать сейчас университет именем какого-нибудь иноагента, сбежавшего из России и откровенно желающего ей поражения и даже гибели. Герцен в годы польского восстания 1863 г. делал ровно то же самое, и его позиция была откровенно антинациональной и антигосударственной. Начало польского восстания было отмечено кровавыми событиями: на русские гарнизоны были совершены одновременные нападения, 30 человек было убито, более 90 ранено. Михаилу Николаевичу Муравьеву, виленскому генерал-губернатору, было поручено принять решительные меры, чтобы подавить восстание, что он и сделал, получив от поляков прозвище «Вешатель». Польша была для Запада как нынешняя Украина – мученица и страдалица, жертва «угнетательницы» России. Крепостник и богач Герцен проживал тогда в «благословенном «Лондонграде», куда стекались оппозиционеры из разных стран. Они собирались в знаменитом «Доме на Флит-Стрит», известном как «Политическая биржа» или как «Центральный дом защиты свободной мысли». Английские власти, вполне вероятно, поощряли революционеров к их антиправительственным действиям. Поляки в Лондоне были в большом почете, а на Россию европейцы всегда смотрели польскими глазами. Герцен не был исключением, тем более, в Лондоне он активно общался именно с поляками.Именно Герцен во многом демонизировал фигуру М.Н. Муравьева, а потом его абсолютно необъективный и откровенно лживый взгляд перекочевал в историографию. Герцен писал:«Палач, вместо клейма, отметит своими чертами падшую часть русского общества, ту, которая рукоплещет казням, как победам, и выбрала этого урода своим великим мужем… Портрет этот пусть сохранится для того, чтоб дети научились презирать тех отцов, которые в пьяном раболепьи телеграфировали любовь и сочувствие этому бесшейному бульдогу, налитому водой, этой жабе с отвислыми щеками, с полузаплывшими глазами, этому калмыку с выражением плотоядной, пересыщенной злобы, достигнувшей какой-то растительной бесчувственности».Отвечая на письмо Гарибальди, Герцен писал, что в России «все добровольно… запачкалось в крови», что «у нас нежность к казням, мы ласкаем палачей», что в России все пропитано раболепием и «свирепым патриотизмом». При этом, подчеркивал Герцен, виновато в этом было не только правительство, но и в целом русские, потому что вся Россия – это «материк рабства»: «Разве каждый господский дом не представлял полную школу рабства, разврата и тиранства..?» Завершает Герцен словами: «Пора начать нам свое нравственное очищение, пора ужаснуться тому, что наделали в 1863 году!»Поэтому патриотизм Герцен осуждал, почему-то полагая, что он является синонимом агрессивной внешней политики: «Истинный патриот всегда должен быть вооружен и готов поразить соседа…»С конца 1860-х гг. антипатриотические чувства Герцена стали еще более выпуклыми. В декабре 1867 г. он писал: «Как же не ненавидеть страну, в которой чуть ли не последний честный издатель проповедует истребление католичества, в которой правительство наказывает “строптивых” поляков, делая их русскими… Читая эти православные варварства, так и желал бы, чтобы эта чудовищная империя раздробилась на части».У Герцена были достойные ученики. Они очень постарались, чтобы «чудовищная империя раздробилась на части». А у нас до сих пор чтят Герцена как борца за справедливость.Единственное, в чем не соглашусь с В.В. Блохиным, так это в том, что Герцен был «русским Вольтером». Вольтер, критикуя в чем-то французскую власть, любил и ценил Францию. Герцен Россию и русских ненавидел и презирал.